Мико - Страница 140

140

Проторов предпочитал сохранять в своей академии русский дух, расширяя при этом кругозор курсантов и повышая их мыслительные способности. Короче говоря, приучал их к независимому мышлению.

Престарелые кремлевские чиновники, знай они, чем он занимается, тотчас прикрыли бы его лавочку, это уж точно. Но, по правде говоря, они боялись Девятого управления, а особенно страшились Виктора Проторова. Кроме того, он принес им слишком много побед в “третьем мире”. Им было удобно мусолить его недавний успех в Аргентине, вовлекший Англию в дурацкую изнурительную войну, и в Сальвадоре, где он сумел заставить “ястребов” из американской администрации ввязаться в конфликт, который мог легко превратиться в новый Вьетнам. Так или иначе, они не умели исследовать собственные страхи.

Петр Александрович Русилов был одним из выпускников уральской академии Проторова. Но он был человеком во многих отношениях замечательным. Во-первых, он был лучшим выпускником. Во-вторых, прекрасно подходил для этой работы. Ценой горького опыта Проторов познал, что жизнь в академии имеет мало общего с работой “в поле”, которая сопряжена с ужасными нагрузками. Многие выпускники не сумели приспособиться и были “уволены” в канцелярию Девятого управления, где они никогда больше не общались с Проторовым напрямую.

Но господин Русилов был другим и еще в одном отношении. Он был сиротой. Государству, а вернее Проторову, он достался рано, а оттого стал своего рода целиной, которую следовало осваивать.

Поскольку Проторов был женат на своей работе, а также потому, что секс для него значил не ахти как много, в его жизни была только одна женщина, да и о ней он предпочел бы забыть, но так и не смог. Алена была женой одного еврейского инакомыслящего. Когда Проторов, возглавлявший в те дни Первое управление, отправил мужа Алены в ГУЛАГ, он сделал ее своей наложницей, и это оказалось куда приятнее, чем он думал.

Проторов не знал почему: то ли из-за необычности обстоятельств, то ли из-за самой Алены. Он считал себя в общем-то бесстрастным мужчиной, способным четко и непредвзято разобраться в любой обстановке. И все же это оставалось непостижимым для него, будто громадный подводный арктический айсберг, дразнивший своей непроницаемостью.

Хорошо это или плохо, но, кроме Алены, в его жизни не было ничего, а потом, когда он отправил и ее на Лубянку, она стала его единственным воспоминанием. Но вот появился Русилов. Не понимая толком, как же это случилось, Проторов начал относиться к своему ставленнику как к члену семьи. Слово “сын” вполне подходило для описания их отношений. Когда Проторов уйдет из Девятого управления, а ждать осталось не так уж долго, Русилов, по его мнению, станет отличным руководителем.

Теперь же, когда он получил известие от полковника Мироненко, что на следующей неделе состоится совместное совещание руководства КГБ и ГРУ, он понял, что его служба в Девятом управлении завершается. Но прежде ему надо было проникнуть в “Тэндзи”.

— Сэр?

Проторов поднял глаза, ход его мыслей был нарушен.

— Да, лейтенант Русилов?

Ему нравилось то, что этот молодой человек называл его “сэром”, а не “товарищем”. В Девятом управлении царило чинопочитание и, в отличие от кремлевских лицемеров, плодившихся с поразительной быстротой, Проторов не делал из этого трагедии.

Русилов вошел в звуконепроницаемое помещение через стальную дверь. Он держал в руках стопку компьютерных распечаток.

— Я полагаю, что в конце концов “Сахов-IV” предоставил нам ключ к разгадке.

Проторов немедленно очистил свой стол от бумаг, сложил папки одну на другую. Русилов положил стопку на освободившееся место и перелистал три страницы. Мужчины пристально смотрели на изображение, принятое бортовым компьютером находящегося на орбите спутника. Сетка координат на местности протяженностью от ста пятидесяти до двухсот километров.

Этот приморский район был хорошо знаком русским. Участок моря между северной оконечностью острова Хоккайдо и самым южным из Курильских островов — Кунаширом. Часть этого района была японской территорией, а часть находилась в советском владении.

Молодой лейтенант ткнул пальцем в этот снимок.

— Вот здесь, как видите, сэр, — кончик пальца пересек пролив Немуро, — вообще ничего нет. Ровным счетом ничего необычного. А теперь, — он перевернул страницу, — смотрите сюда!

Его палец указал на какую-то маленькую точку в проливе.

— Что это такое? — спросил Проторов, хотя и сам прекрасно это знал.

Ему не хотелось отнимать у Русилова лавры победителя. Это было бы несправедливо.

— Тепловое излучение, — сказал Русилов. Проторов на миг поднял глаза на лейтенанта. Надо было отдать должное этому молодому человеку. В его голосе не слышалось никакого торжества, хотя он, безусловно, должен был ликовать. — Очень сильное.

— Действующий вулкан, — предположил Проторов. Это было самое правдоподобное из всех объяснений.

— Источник слишком мал. Кроме того, как известно, северный разлом земной коры находится здесь! — Его палец пополз к югу-востоку.

— Понимаю. — Проторов снова сел.

— Так что же это тогда?

— “Тэндзи”.

“О да, — подумал Проторов. — Именно так”. Ибо им было известно из надежных источников, что “Тэндзи” — своего рода грандиозный промышленный или разведывательный проект. Сведения, добытые Проторовым и его подразделением до сих пор, были весьма противоречивы. Но теперь у Проторова возникло ощущение, что объект здесь. Он опустил глаза на распечатку, и что-то привлекло его внимание. Быстро произведя в уме какие-то вычисления, он немного подумал и сказал:

140